или лаз, то надо долбать возле щели. В крайнем случае, там есть, как бы, выход во внешний мир, и, лежа наверху, возле щели, можно снова попытаться выйти на наших по рации.
— Эдик — ты гений! — радостно воскликнул Петр. — Сначала попробуем с рацией, а потом — долбать будем.
Они прикинули, кто из них самый юркий и худой, чтобы пролезть и уместиться в щели между валуном и потолком тоннеля, поближе к спасительной щели. Все решили, что Иван.
Эдик, как самый крупный и сильный, подставил Ивану плечи. Тот вскарабкался на него, и, с силой оттолкнувшись, подтянулся на самый верх валуна. Достав рацию, Иван пристроился у щели.
— Ребята, как здесь легко дышать.
— Ты давай работай, — охладил его Петр, — нам-то не очень легко дышится.
Иван стал вызывать Чеботарева. Это был тот момент, когда рация в руках Ивана Васильевича ожила.
— Как вы, ребята! — заорал Чеботарев.
— Иван Васильевич, — закричал в ответ Иван, — мы в порядке! Но нас завалило! Тот вагончик. Он — робот. Когда мы стали скалывать породы, мы что-то повредили, и этот странный робот помчался за нами, а когда нас не смог «поймать», завалил и вход и выход. Мы у выхода. Тут есть какая-то щель, через которую проходит воздух, и вот я к ней подобрался и смог связаться с вами!
— Молодец, тезка! Я вызову подмогу. Сами мы с девочками сделать ничего не сможем. Вы держитесь и выходите на связь каждый час.
— Легко сказать — каждый час, тут лежишь как мышь в мышеловке, все мышцы затекли, — проворчал Иван, отключившись.
— Давай так, — ответил ему Петр, — Эдик явно туда не влезет, так что чередуемся мы с тобой. Лежим час. В начале и в конце часа держим связь. А пока поковыряй там. Может грунт на потолке помягче.
— О`кей!
Иван стал отбивать грунт чуть в стороне от себя, сколько мог дотянуться рукой.
Вдруг он зажег фонарик, хотя в тоннеле было и так светло — свет больше не гас.
— Ребята, смотрите, вы не поверите! — Он осветил поярче то место, где только что отбил грунт. — Золотая жила!
— М-да, — хмыкнул Эдик, — мы как царь Мидас, сидим на золоте, а жить по-человечески не можем.
— Кто — кто? — спросил Петр.
— Есть такой древнегреческий миф. Царь Мидас упросил богов, чтобы все, к чему он прикоснется, становилось золотом. Ну, вот он и прикасался к пище, а она превращалась в золото. Так он и умер от своей жадности.
Порассуждать на эту тему им не пришлось.
Сзади они услышали характерный свист рассекаемого воздуха.
— Черт! Мы действительно прикоснулись к их золоту! Ложись!
Петр и Эдик припали к земле. Иван втиснулся в расщелину еще сильнее, если только можно было вжаться туда сильнее.
Вагончик с размаху остановился возле скалы — дела своих «рук». Потом зелеными лучами стал ощупывать и сглаживать поврежденное место. Хорошо, что Иван отбивал грунт подальше от себя.
Петр с Эдиком, едва приподняв голову и затаив дыхание, наблюдали за происходящим. Наконец вагончик уплыл с тихим жужжанием.
— Ох, я чуть не описался, — простонал Иван, — думал все, конец.
— Что там у вас? — раздался по рации голос Чеботарева. — Я какую-то тревогу уловил.
— Да тут везде золото, я пытался его отколупать, так этот чертов вагончик чуть не съел меня.
— Да не шевелитесь вы! Помощь скоро будет.
Чеботарев даже не предполагал, насколько быстро все произойдет. Солнце клонилось к закату. Он по рации связался с вертолетным полком, а уж те должны были сообщить в поселок. По-другому выйти на связь здесь, в тайге не представлялось возможным. В этой ситуации от вертолетов не было толку.
Чеботарев думал, что помощь придет только завтра утром. На ночь глядя, по такой дороге никто не поедет. Он не знал, что, благодаря Портосу и Бене, поднятые Шамшуриным люди уже спешат им на помощь.
Когда через два часа он увидел три мощных трактора-танка, то не поверил своим глазам. Девочки, которые крепились все это время, обнялись и заплакали.
— Пусть поплачут, — подумал Чеботарев, — мы все столько пережили.
Иван с трудом вылез из своей расщелины. Все мышцы затекли, кружилась голова. Ребята поддержали его и усадили на рюкзак, дав глоток воды. Петр залез на его место.
— Теперь у меня есть горький опыт Ивана, — напыщенно продекламировал он, — буду лежать и не шевелиться. Только вот с Чеботаревым свяжусь.
— Да пошел ты… — Иван устало махнул рукой.
Мальчикам не хотелось разговаривать. Стояла глубокая тишина. Только время от времени Петр и Иван менялись местами, или кто-то просил пить.
Они ушам своим не поверили, когда в рации зазвенел радостный голос Чеботарева.
— Ура! Помощь пришла! Вы не поверите, но Портос и Беня подняли тревогу.
Утром мы вас освободим. Сейчас вечер, мы готовиться будем и думать, что делать, а вы отдыхайте. Связь только в экстренных случаях.
Трое парней без сил улеглись на землю.
— Слушай, Эдик, значит, твоя идея сработала, — проворчал Иван.
— Иногда животные могут помочь больше, чем люди. Когда говорят люди-звери, подразумевая жестокость, это несправедливо по отношению к зверям. — У нас дома был еще такой случай. Мы все легли спать. Было часов двенадцать. Но Кимыч, о котором я вам говорил уже, стал ходить из кухни в спальню родителей и вздыхать. Обычно он тихо спит в коридоре на подстиле, зная, что ночью будить нельзя. А тут ходит и ходит. Мать не выдержала, встала, пошла на кухню. Что вы думаете она увидела? Шнур от холодильника тлеет вовсю, и вот-вот загорится вся проводка. Так собака спасла нас от пожара.
— Звериный ты наш правозащитник, — усмехнулся Петр, — давай спать.
И они крепко уснули, несмотря на всю необычность обстановки.
Зато остальные не могли уснуть. Вместе с Шамшуриным приехал Федор Федорович с сыном Алексеем, добродушным увальнем лет двадцати пяти. Парень обладал невероятной силой — подковы гнул одной рукой. Он сейчас был очень нужен. Шамшурин обещал им с отцом большие деньги за помощь, но и без всякого вознаграждения Федор Федорович всегда помог бы.
— Закон — тайга, — говорил он, — это не каждый сам за себя, а, наоборот, сделай что-то хорошее человеку, а завтра он тебе поможет. В тайге иначе не выживешь.
Сейчас он с Чеботаревым и Шамшуриным обсуждали план действий.
Митяй с охраной все ходил вокруг, осматривался, он точно чуял — речь идет о большом деле. Выручить ребят, конечно, святое дело. Но зачем они сюда пришли, что ищут?
Девочки молча готовили ужин на костре, и думали каждая о чем-то своем.
Надя хорошо понимала, что чувствует Иван Васильевич, неся ответственность за жизнь ребят. Лиза вся сосредоточилась на Эдике. Ей казалось, что она видит его там, в тоннеле, чувствует все, что чувствует он, ей казалось, что Эдик пытается ей внушить: «Все будет хорошо», и она держалась из последних сил.
— Пора бы спать, сказал после ужина Чеботарев. — Завтра рано вставать. Неизвестно, сколько времени у нас уйдет, чтобы справиться с валуном.
Звезды замигали в ночном небе. Казалось, что и они ждут полной тишины.
Вскоре все угомонились. У костра остался дежурить Алексей, он говорил, что не знает усталости.
Рано утром, когда небо только порозовело, — было, примерно, пять утра, — Чеботарев уже поднял всех на ноги.
— Подъем, завтрак и к делу!
— Не гони лошадей, — проворчал Митяй. — Скажи, что делать будем.
— Берем стальные тросы. Привязываем твои трактора друг к другу. К первому трактору прикрепляем несколько тросов. На конце каждого из них — штыри. Протягиваем все это ребятам через щель, чтобы они потихоньку вбивали в глыбу. Постараемся создать некую сеть и подцепить валун. Сдвинуть мы его не сможем, но, хотя бы расширить щель, чтобы ребят достать. Сколько времени это займет — не знаю. Может два часа, а может два дня. Лишь бы твои чудо-трактора выдержали.
— Они выдержат, выдержат, мои голубки. Давай, запрягай.
Действительно, то, что они делали,
